О масонской Кантате «Вы, чествующие создателя беспредельного мироздания» С-dur, К.619:  

–  Всё же послушаем дальше доклад Штадлера.

– Сейчас он рассказывает собравшимся об удивительном заказе, поступившем Моцарту в 1791 году от гамбургского купца, поэта, социолога, последователя Руссо, иллюмината Франца Генриха Цигенхагена, организовавшего в Страсбурге подростковую колонию по типу «пионерского лагеря». Идея Цигенхагена – воспитать мальчиков вне религии, основываясь на культе природы, обнажённого тела и целомудрия, внушая им идеи свободы, равенства и братства. Он написал поэму-оду, обращённую к детям, назвав её «Вы, чествующие создателя беспредельного мироздания». В  поэме, в частности, имеется следующее воззвание: «Разбейте оковы заблуждений, разорвите завесу предрассудков, снимите с себя покровы, облачите человечество в светлые одежды! В плуги перекуйте железо, которое до сих пор проливало человеческую, братскую кровь! Взорвите скалы чёрным порохом, который часто бросал смертоносный свинец в братское сердце!». Колония Цигенхагена должна была стать основой будущего идеального общества, где все равны и где нет частной собственности.

Моцарту слова поэмы очень понравились, он быстро  переложил их на музыку и отослал автору. Но Кантата была опубликована лишь в 1792 году, уже после смерти Моцарта, в приложении к идеологическому руководству Цигенхагена. Штадлер предлагает братьям послушать её в исполнении  лучшего тенора  масонских  лож  Валентина  Адамбергера.

– С каким удовольствием послушаем и мы с тобой удивительную, ни на что не похожую Кантату «Вы, чествующие создателя беспредельного мироздания» К.619, сочинённую для тенора и фортепьяно. До-мажорная «Поэма» состоит из 7 небольших разделов, полярных по своему характеру. Постоянное изменение темпа, ритма, фактуры, типажа мелодии создаёт стиль, приближённый к диалогам Тамино и Оратора, Памины и Зарастро, но в Опере поющих – двое, а здесь – один. Он как бы полемизирует сам с собой, иногда подстёгивая себя своей же возбуждённостью. Совершенно «коммунистический» текст, состоящий из призывов-лозунгов, предполагал лапидарное, транспорантное музыкальное оформление, близкое по стилю к массовому бодрому гимну-маршу. Но Моцарт неожиданно пошёл совсем другим путём. Как истинный психолог, хорошо понимающий детскую душу, жаждущую добрых уговоров, ласки, доверительных интонаций, он  подменил гимническую модель лирическим, задушевным  и страстным монологом  человечного  и  мудрого  наставника  детей.

Единственный торжественно-гимнический фрагмент – небольшое фортепьянное вступление, состоящее из размашистых, чётких маршевых аккордов. Под  его музыку так и представляешь себе колонну  «пионеров-спортсменов», ровными рядами шествующих к трибуне. И музыка вступления, и вся последующая музыка Кантаты пронизана большим количеством масонских лейтфигур, но вместо того, чтобы в лишний раз перечислять их, давай лучше  обратим внимание на удивительную выразительность и выдающийся психологизм музыкальных интонаций солиста.

За вступлением следует Речитатив тенора  с призывом к детям: «Вы, чествующие создателя беспредельного мирозданья, внемлите!». Но никакого пафоса не слышно во вкрадчиво-задумчивой интонации Речитатива: Вольфганг на самой человечной ноте обращается непосредственно к каждому подростку с пожеланием обдумать значимость задач, поставленных перед будущими «строителями» нового общества. Лишь во второй половине Речитатива возбуждение певца  нарастает – он  предлагает восславить утро, Солнце, стук человеческих сердец (впервые Моцарту достался стихотворный текст отличного качества, в духе Шиллера!).

III часть, Andante ¾ – красивейшее благородное  Ариозо. Полное задушевности и теплоты, оно  убеждающими интонациями уговаривает детей любить свою работу, друзей и человечество. «Педагогическая  поэма» с каждой нотой всё больше обнаруживает в Моцарте задатки  мудрого  и  терпеливого  учителя, настоящего  друга  детворы.

IV часть, Allegro 4/4 – написана на тот самый, полный страсти текст, который упоминал Штадлер. В 29 тактах возбуждённого, ускоряющегося монолога как будто слышны отголоски самых драматичных песен Шуберта и Шумана. Мы слышим  и стук неровно бьющегося от волнения сердца, и болезненный взлёт «захлёбывающейся» от страсти кульминации. Акценты, скачки на широкие интервалы, мятежный ритм, нервная пульсация сопровождения – всё создаёт настолько встревоженный образ проповедника,  описывающего детям ужасы войны, что даже зрительно представляешь блеск его глаз и эмоциональные жесты его рук! Без сомнения, перед нами шедевр, каких даже у  Моцарта мало!

V часть, Andante 6/8, повествует о несчастьях мира, преодолеть которые можно только добрыми делами. Задушевная мелодия словно упрашивает  детей  проявлять жалость  к слабым  и  угнетённым.

VI часть, Andante 4/4 – прекрасная, убаюкивающая своей нежностью и теплотой песня. Она умоляет беречь разум, силу и братство, которые должны стать примером для всего человечества. Мелодия действительно умоляющая: Моцарт, как истинный психотерапевт, «в индивидуальном порядке» обращается к каждому подростку, вызывая сердечностью тона  его  полное  доверие.

И, наконец – итог, жизнерадостное Allegro: «И тогда достигнешь всеобщей любви!». Несмотря на морализующий вывод поэмы, музыка финала не страдает пафосом. Скорее, она взволнована от радостного предвкушения того «светлого будущего», которое уготовано детям-колонистам.

Судя по трогательному, прочувствованному характеру всей музыки этой странной «Педагогической поэмы», Моцарт сам верит в утопию Цигенхагена и полностью её поддерживает. Вот таким «коммунистом в душе» был, оказывается, Моцарт!

Что же всё-таки поражает больше всего, так это новая манера излагать музыкальный материал: Вольфганг, словно бусы, нанизывает разнородные, неповторяющиеся мысли-фразы. Каждая из них могла бы стать «монополисткой», из каждой мысли можно вывести целую Арию, настолько любая из них  выразительна и свежа на слух. Но Моцарт, как будто торопясь, скорее присоединяет следующую мысль, словно желающую обогнать предыдущую. В результате создается образ увлечённого оратора, мысли которого в процессе речи как бы перескакивают с одной на другую. Так говорит человек, у которого мало времени, а сказать нужно многое. Именно поэтому сжатое, пульсирующее, непредсказуемое музыкальное пространство Кантаты поражает жизненной правдой, естественностью и красотой. Эта новая, зародившаяся прямо на наших глазах изумительная манера (никогда  ни у кого больше мы её не встретим!) полностью перейдёт через месяц в диалогические сцены «Волшебной флейты»  и  в Реквием.