О Квинтете для кларнета и струнных A-dur, К.581:
– Наш разговор об Ансамблях для духовых мне хочется закончить обсуждением самого прекрасного из всех когда-либо созданных подобных Ансамблей – Квинтета для кларнета и струнных A-dur, К.581, так называемого Квинтета для Штадлера. Кларнет был твоим любимым инструментом?
– Это ты, наверное, поняла ещё по «Кегельбанному Трио». Тембр кларнета напоминал мне человеческий голос, он выразительный, мягкий, чувственный, любвеобильный. И возможности кларнета куда шире, чем у остальных духовых. Большой диапазон, богатство регистров, подвижность – у кларнета оказалось немало достоинств, выигрышно отличавших его на фоне остальных духовых. Когда я садился писать музыку для кларнета, то всегда настраивался на самый лирический, поэтический лад. Именно для придания бóльшей выразительности я вставлял соло кларнета в Арии, Увертюры, Симфонии. Наконец, я сочинил для него один из лучших своих Концертов и, конечно, Квинтет для Штадлера.
– Адресат известен: кларнетист, композитор, друг, брат по масонской ложе, во всём близкий человек. Но к нему ли лично обращён чудный опус? Тональность A-dur красноречиво указывает на более романтичный идеал, к которому ты обращаешь свою душу в этом Квинтете. Ведь A-dur у тебя – тональность любви, чувственного обольщения, эротики. Кто же был предметом страсти?
– Конечно, женщина. И так ли уж важно знать её имя? Главное, она вдохновляла. Вдохновлял и сам кларнет.
– В результате мы имеем самый поэтичный и одухотворенный Ансамбль, который к тому же обладает всеми чертами камерности. Так что его смело можно включить в «Элитарный Квинтетный клуб», который занимает престижное место в центре твоей Вселенной.
I часть, Allegro своей главной темой живописует нам раннее туманное утро. Любовник ждёт, и его мысли полны ликованием предстоящей встречи.
Наготу земли прикрыв,
Лёг туман на лес.
Отуманенный, стою,
Словно жду чудес.
Брезжит утро раннее,
Прогоняя сон.
Светлым ожиданием
Дух мой опьянён.
Первый луч среди ветвей
Обещает новь.
Ожидание сильней,
Чем сама любовь.
Трепет, словно чародей,
Проникает в кровь.
Ожидание сильней,
Чем сама любовь.
Как бы ни стремился к ней,
Повторяю вновь:
Ожидание сильней,
Чем сама любовь.
Мажор Allegro тоже наполнен «ожиданием» – ожиданием минора. Тому свидетелем связующая партия с томительными переливами скрипки, виолончели и кларнета. Но сначала побочная партия вступает в мажоре у скрипки, и лишь затем – в ми-миноре у кларнета, приобретая необычайно волнующий тон. Сладость ожидания волнует и пьянит куда больше, чем появление самой возлюбленной, которое «приходится» на ликующую заключительную. Поочередное любование друг другом (разработка) переходит в диалог любовников, переданный перекличкой виолончели и скрипки. Кларнет служит одновременно и комментатором, и проводником любви. Реприза полна удовлетворением сбывшихся желаний, недаром минорное проведение побочной партии теперь смягчено элегичным обращением её первоначального оборота. Сияющая красота свидания возвращает Коде самый первый мотив главной партии, который на сей раз звучит еще более умиротворённо, убаюкивающе. Но всё же изначальная «туманность» места действия накладывает на свидание любовников таинственный и необычайно романтический отсвет, который проецирует нечто метафизическое на остальные части Квинтета.
II часть, Larghetto D-dur ¾ – апофеоз любования как любимой, так и самой Любовью. Главная партия начинается торжественной мелодией почти гимнического склада, символизирующей преклонение перед богиней Любви. В извивах двадцатитактовой главной темы нет ни одного сходного двутакта при единообразной, хотя и варьирующейся ритмической основе. Замедленное развертывание изумительной кантилены продлевает пребывание в одном состоянии – состоянии любования Любовью. Лишь в такте 17 в партии кларнета происходит внезапное помрачение колорита из-за прорвавшегося скачка на малую дециму вниз на фоне уменьшенного септаккорда двойной доминанты. Но это мгновенное «падение в бездну» тут же забывается, как промелькнувшая тень во сне. Нежнейшая побочная партия рисует утонченный образ такой небесной красоты, который можно назвать эталоном красоты вообще. Медленное раскачивание волшебных «качелей Любви» сопровождается вдохновенным пением скрипки и чувственными фигурациями кларнета. Нескончаемая кантилена, как нить Ариадны, уводит всё глубже и глубже к источнику чувства – сердечному переживанию.
Где, головой на холм склонясь,
Фиалка нежно зацвела,
Вдвоём присели мы, стремясь
Забыть земные все дела.
Нить Ариадны нас вела,
И нам открылись небеса,
И в том раю любовь жила,
Как неизбывная краса.
Соединенье наших рук
Спаяло нас – оно одно.
И лишь глазам видений круг
Представить было нам дано.
Так, в невесомой вышине,
Весь день до наступленья тьмы,
Как изваянья на стене
Надгробия, лежали мы.
К XVIII столетию это Larghetto не имеет никакого отношения.
III часть, Menuetto тоже остаётся в русле сказочно-возвышенного, несмотря на «бытовые», жанровые вкрапления. Теперь уже «волшебные карусели» главной темы проносят нас мимо волнующего минорного монолога скрипки на фоне струнных, родственного минорному проведению побочной партии I части (I Trio), и немного «детского» лендлера, покачивающегося в такт фигуркам «карусели» (II Trio). Таким образом, Менуэт написан в форме рондо, что само по себе необычно. Как бы то ни было, романтический настрой Менуэта полностью отвечает настроениям предыдущих частей.
Возведу тебе дворец
Сказки и мечты,
Буду в нём твоим слугой,
Госпожою – ты!
Позабыв с тобой вдвоём
Обо всём на свете,
В сад твоей мечты войдём
За ручку, словно дети.
Карусель волшебная
В сиянии огней
Нас закружит с троечкой
Белых лебедей.
А шарманка о своём
Песню заиграет,
Обернётся миражом
И, как сон, растает.
Сказка не кончается…
И душа витает
Там, где всё прощается,
Там, где сны сбываются,
Там, где исполняется
Всё, что пожелается,
Где, наперекор судьбе,
Сказка не кончается…
И, наконец, IV часть, Allegretto con variazioni 4/4, на совсем по-детски трогательную тему, первоначально исполняемую одними струнными, словно омывает душу в кристалльно-чистом источнике наивной радости.
В I Вариации тема украшается фигурациями кларнета, II отдана во власть струнных, где скрипка звучит чуть капризней, чем в первоначальной теме. В III Вариации свои капризы желает высказать альт. Его плаксивая мелодия родственна побочной партии I части (таким образом, все четыре части Квинтета интонационно сближены) и напоминает жалобу обиженного ребенка, который, правда, тут же забывает обиды и в IV Вариации возвращается к былой радости, умиляясь оживлённой перекличке кларнета и скрипки. A вот V Вариация становится напоминанием о заворожённом мире Larghetto, правда, здесь музыка, слегка «разомлевшая» от пресыщения любовью, уже лишена внутреннего переживания. Скорее это сладкий сон, пробуждением от которого становится VI Вариация с Кодой, возвращающие снова к детской непосредственности первоначальной темы.
И вновь детьми мы стали.
Нагими, без стыда,
Резвимся и играем,
Печали нет следа.
Нам и нельзя иначе:
Обиды коротки.
И даже если плачем,
То слёзы те легки.
Мы любим всё на свете –
И маму, и скворца.
Нам можно всё. Мы – дети
Всеобщего творца!
Гениальная и уникальная «Поэма о Любви», твой кларнетовый Квинтет – несомненно, интимное, «личное» сочинение. Почему же ты посвятил его именно Штадлеру, а, допустим, не любимой женщине?
– Штадлер мог исполнить его, как никто, и это было важнее всего. Первое исполнение в Венском Бургтеатре, правда, прошло без сенсаций, но я был рад, что труднейшая партия кларнета не пострадала ни одной нотой. Я был в восторге от исполнения Штадлера и настолько воодушевлен, что тут же пообещал ему написать Концерт для кларнета. Но это – отдельная история..
|
